Ген. Туркул о причинах поражения Русской армии
Раньше чем перейти к дальнейшему повествованию, считаю необходимом вернуться немного назад и дополнить все уже написанное, для полноты картины, воспоминаниями генерала Туркула. Как уже было сказано, для парирования предполагавшегося наступления красных и сосредоточения их главных сил, за Днепром и в районе Каховки, был сосредоточен конный корпус генерала Барбовича, а 1-й Армейский был подтянут к Днепру. Первый удар красных полчищ приняли на свою грудь корниловцы и понесли сильные потери. Выбыл из строя, раненный в бою, начальник Корниловской дивизии — генерал Скоблин. Вслед за Корниловцами, красная саранча начала громить, подошедшую для смены Корниловцев, Марковскую дивизию, которая не выдержав бесконечных атак пехоты и конницы, стала отходить. Видя это, застрелился их доблестный начальник дивизии, генерал Третьяков. В самый критический момент боя, в командование дивизией вступил, примчавшийся на автомобиле, генерал Манштейн младший. Ему удалось привести в порядок отступавшую дивизию и прекратить беспорядочное отступление. Под его командованием Марковцы вновь стали доблестно отбиваться, окутанные дымом, выблескивая огненными молниями, от конных и пеших атак красных, неся громадные потери. Части 2-го корпуса, понеся громадные потери, откатились к Перекопу, где и заняли укрепленные позиции на валу.
Генерал Туркул знал о кровопролитных боях Корниловцев и Марковцев, находясь в армейском резерве и просил разрешение выступить в помощь истекающим кровью нашим частям и ждал приказание об этом, но ему было приказано стоять на месте и ждать и только вечером 16 октября последовало, как известно, приказание о выступлении дивизии против прорвавшейся в тыл конницы Буденного. В своей книге «Дроздовцы в огне» генерал Туркул так описал эту свою встречу с конницей Буденного.
«... Вот почему мне не позволили кинуть дивизию в огонь на помощь истерзанным. В штабе уже знали, что Буденный прорвался в тылы. Прорыв 1-й конной армий смешал штаб, поразил наше командование, там поколебались. А надо было позволить прорвавшемуся Буденному идти по тылам на восток, а всему 1-му корпусу и Донцам броситься к Днепру на подмогу Корниловцам. Нам надо было именно здесь зажать кровоточащую рану, сменить разбитую Корниловскую грудь, принявшую весь удар, свежей грудью Дроздовской. Порыв большевистских атак мы могли бы разгромить нашим порывом. Мы отшвырнули бы их за Днепр и, развязавши себе руки на севере, могли бы броситься на конницу Буденного. Тогда это было бы не наше отступление, а наш маневр, а коннице Буденного пришлось бы туго. Но штаб, пораженный прорывом Буденного в тыл, заколебался, к тому же Марковцы запоздали на Днепр. Вместо удара одним кулаком, мы стали наносить удары растопыренными пальцами. Наш таран, отбиваясь разрозненно, потерял силу. За два дня боя у Знаменки Корниловцы понесли такие страшные потери, что состав дивизии уже не превышал тысячи штыков. Грудь всей Белой армии была разбита на Днепре. По приказу командования 1-й корпус стал отходить на юг. Это уже не маневр, это отступление в неизвестность! Как будто что-то содрогнулось во всех нас. Белая армия была потрясена. Мы отступали, а за нами зияла тяжкая рана, широкая полоса Корниловской и Марковской крови.
На правом фланге отходила Дроздовская дивизия. Дивизии была придана Терско-Астраханская конная бригада. Левее был Конный корпус генерала Барбовича. В арьергард шли все те же Корниловцы, остатки доблестной дивизии. Марковская дивизия, атакованная со всех сторон 2-й Конной армией, стойко отбивая атаки конницы, пыталась пробиться к нам, но не пробилась и двинулась одна на Геническ. Мы вскоре оторвались от противника. Большими маршами мы торопились на юг. Командование дало нам боевое задание атаковать Буденного. Ночью завыл в степи лютый зимний ветер, спутник всех удач большевиков, ярая пурга.