В бессрочном отпуске (1922-1975)
Выше я много написал о предполагавшемся и очень детально подготовленном походе на Константинополь. С перевозкой 1-го Армейского корпуса на Балканы надобность в таком походе отпала. Было ли это к лучшему или к худшему «судить нам не дано, — пишет в своих воспоминаниях генерал Витковский, — но думается, что весь план похода и его подготовка были настолько продуманы и разработаны, а кроме того дух войск, сплоченность их, жертвенность и, наконец, решимость — стояли настолько высоко, что в успехе похода сомневаться не приходилось».
Теперь, расставаясь с Галлиполи, вспомним еще о том, что было там в ноябре 1920 года, после эвакуации из Крыма. Тогда, в сумрачный ноябрьский день, на рейде полуразрушенного города Галлиполи отдали свои якоря транспорты, наполненные до отказа военными в неопрятном обмундировании, небритыми, с исхудалыми лицами, но при оружии. На мачтах кораблей виднелся французский флаг, а на кормах их развивался — Андреевский. Прибывшие находились под впечатлением недавно постигшей их катастрофы и настроение их было подавленное. Всем тогда казалось, что все уже безвозвратно потеряно, а будущее не сулит ничего хорошего.
Вскоре от одного из пришедших транспортов отчалила лодка и поплыла к пристани города. На пристани из этой лодки вышел моложавый, довольно плотный, военный в полной русской генеральской форме и его встретил французский комендант города Галлиполи — подполковник Вейлер. Генерал, после короткого разговора, сел на поданную ему лошадь и в сопровождении французского офицера, несмотря на лившийся дождь, выехал за город. Отъехав от города верст пять, он увидел пустынную долину, с протекающей по ней не то рекой, не то ручьем, над которым были разбросаны многочисленные кустарники диких роз. Короткая остановка, столь же короткий разговор, — и возвращение обратно в город. Долина, которую увидел генерал, называлась Муниб-бей-Дере и была предназначена французским командованием для размещения в районе Галлиполи частей русской армии.
На другой день в Галлиполи началась высадка прибывших. Местные жители с недоумением и даже с заметным страхом смотрели на выгружавшихся военных, не зная зачем они прибыли и кто они, так как выгрузившиеся мало напоминали своим видом чинов какой-нибудь армии. Они были скорее похожи на толпу вооруженных людей, не отдающих себе отчет в происходящем. Их в городе долго не задерживали и постепенно направляли в долину Муниб-бей-Даре, куда они шли, неся с собой полученные палатки. В долине, под почти все время моросившим дождем, постепенно выростал палаточный город.
Прошло два месяца и на глинистой почве пустынной долины, прозванной англичанами «Долина роз и смерти», раскинулся образцовый палаточный лагерь, а вооруженные толпы бездомных военных превратились в подтянутых офицеров и бравых солдат. Опрятно одетые, дисциплинированные, щеголявшие своей выправкой, они понимали, что только сохраняя свои части и знамена, так обильно орошенные кровью на полях России, смогут они остаться офицерами и солдатами великой Русской армии.
Кто же был тот, кому эти, потерявшие было не только воинский вид, но и свою Родину, люди обязаны тем, что они вновь обратились в щеголявших выправкой офицеров и солдат?
Это был тот плотный моложавый русский генерал с черной бородкой, который в ноябрьский сумрачный день в 1920 году первым высадился на берег в Галлиполи, — генерал от инфантерии Александр Павлович Кутепов.
Если бы не было генерала Кутепова, то не было бы и поражавшего порядком русского Галлиполи, не осталось бы Русской армии, а были бы только толпы бездомных беженцев и, следовательно, судьба всей русской эмиграции была бы совсем другая.
Это он в то время проявил нужную твердую волю и укрепил власть, столь необходимую при создавшейся обстановке. Он отлично понимал, что только сохранением дисциплины в Армии возможно сохранение и ее самой, создание благоприятных условий для жизни тех, кто покинул последний клочок родной Земли, после трехлетней неравной тяжелой борьбы за честь и свободу России, а также сохранить себе своего любимого Вождя — генерала Врангеля.
В первое время пребывания в Галлиполи распоряжения генерала Кутепова, казавшиеся излишне строгими, встречались недоброжелательно. Даже среди офицеров можно было тогда услышать нелестные отзывы о нем. Тогда его определенно не любили. Но вот прошло только несколько недель и отношение к генералу Кутепову стало быстро изменяться. Все, поняв уже совсем необычайную обстановку жизни в Галлиполи, стали проникаться сознанием правильности, целесообразности и необходимости сохранения дисциплины и вытекающей из нее взаимной спайки. Ко всем вернулась вера и надежда на лучшее будущее при условии сохранения армии.
Генерал Кутепов стал для всех своим, близким и на него большинство смотрело с гордостью, а многие и с любовью. Он, в лице своих подчиненных, приобрел верных помощников, на которых мог при всех обстоятельствах и в любую минуту опереться. Это помогло ему отвергнуть ряд требований французов и сохранить свой корпус. Он вернул русским воинам силу духа, еще больше усилил веру в правоту Русского дела. Под его руководством в Галлиполи, несмотря на исключительно необлагоприятные условия и нищенское существование при голодном пайке, были быстро преодолены все трудности, все препятствия. Он вновь спаял всех в крепкую воинскую семью, и там, в «Долине роз и смерти», возродилась Русская армия, ожидавшая вновь зов своею Вождя на ратные подвиги. Генерал Кутепов заслуженно занял подобающее место в истории и причислен к яркой блестящей плеяде вождей Белого Движения — Алексееву, Врангелю, Деникину, Дроздовскому, Колчаку, Корнилову, Маркову…
Генерал Кутепов, бесспорно, творец Белого Галлиполи, а без этого Галлиполи не сохранилась бы Армия и, в дальнейшем не мог бы быть создан Русский Обще-Воинский Союз, и, следовательно, положение всех русских эмигрантов, в особенности военных, было бы иное. Генерала Кутепова, как Вождя, создала война и революция; он был человек дела. Происходил генерал Кутепов из простой семьи и для него прерогативы высших аристократических слоев были только запоздалым отзвуком из чуждого ему мира. Все свои знания он приобретал для того, чтобы использовать их во благо своей Родины, которая для него была той Святыней, за которую, в конечном, он и отдал свою жизнь. Красные справедливо видели в этом простом, умном, твердом, волевом и благородном человеке опасного и страшного для них врага и притом не только на полях бывших сражений, но и в эмиграции. Они боялись его и стремились обезвредить, что и сделали, похитив его среди бела дня в Париже.
Все чины Русской армии и гражданские лица, прожившие первый год изгнания в Галлиполи или в лагерях на острове Лемносе, на Чаталдже, в Константинополе и Бизерте получили право ношения нагрудного знака отличия — черный крест, окаймленный белой каймой с датой 1920—1921 и надписью соответствующей месту пребывания. Для чинов Технического полка, которые пробыли в Галлиполи до 1922 года — дата 1920—1922 и надпись «Галлиполи». Таких чинов было около тысячи человек.
Покинувшими Галлиполи сразу же было образовано Общество Галлиполийцев, в которое вошли все бывшие в лагерях и имевшие право ношения нагрудного знака отличия — Черного креста. Когда же у главного командования иссякли средства для содержания Армии и был отдан приказ отпускать всех на работы, постепенно чины Армии разъехались по разным странам.
1 сентября 1924 года, приказом генерала Врангеля, был образован Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), в который вошли, кроме чинов Русской армии, чины всех белых армий. боровшиеся на разных фронтах с красными. Этим приказом закрылась последняя страница существования Армии. Теперь все чины ее находятся в бессрочных отпусках, рассеянные по всему земному шару.