Смерть Генерала КОРНИЛОВА
Свидетель смерти Генерала Корнилова командир нашей 2-ой бригады генерал Богаевский так описывает этот трагический момент:
«31 марта около 7 часов утра я зашел к генералу Корнилову, чтобы доложить ему о результатах своего объезда позиции бригады накануне вечером, а также и последние утренние сведения. Лавр Георгиевич сидел на скамье, лицом к закрытому циновкой окну, выходящему в сторону противника. Перед ним стоял простой деревянный стол, на котором лежала развернутая карта окрестностей Екатеринодара и стоял стакан чая. Генерал Корнилов был задумчив и сумрачен. Видно было, что он плохо спал эту ночь, да это и было понятно: смерть Неженцева и тяжелые известия с фронта не давали, видимо, ему покоя. Он предложил мне сесть рядом с собой и рассказать то, что я видел. Невесел был мой доклад. Упорство противника, получившего, по-видимому, значительные подкрепления, огромные потери у нас, смерть командира Корниловского Ударного полка, недостаток патронов, истощение резервов... Доклад мой продолжался около получаса. Генерал Корнилов молча выслушал меня и мрачно углубился в изучение карты. Его последние слова, сказанные как бы про себя, были: «А все-таки атаковать Екатеринодар необходимо, — другого выхода нет».
В коридоре я встретился с кем-то из офицеров и мы стали разговаривать. Но не прошло и пяти минут после моего ухода от Командующего, как раздался страшный грохот и удар, точно молния, от которого задрожал весь дом. Дверь из комнаты Генерала Корнилова раскрылась со страшным треском, и оттуда вылетел столб белой известковой пыли. Снаряд попал в эту комнату. Адъютант Генерала Корнилова и я бросились в нее и увидели ужасную картину: Генерал Корнилов лежал на полу с открытыми глазами, весь покрытый белой пылью. Его голову поддерживал его адъютант, корнет Бек-Хаджиев, по левому виску текла струйка крови, правая нога была вся в крови, шаровары были разорваны. Генерал Корнилов тихо стонал. В комнате все было перевернуто вверх дном. В наружной стене, немного выше пола, как раз против того места, где сидел Командующий Армией, видно было отверстие, пробитое снарядом, который, видимо, разорвался, ударившись в стенку за спиной Генерала Корнилова. В комнате стояла столбом пыль, смешавшаяся с дымом разорвавшегося снаряда. Прибежавший врач немедленно распорядился принести носилки, на которые мы и положили еще дышавшего Генерала Корнилова и вынесли его на двор. Было чудное солнечное утро. Стрельба красных стала положительно ураганной. Снаряды все время разрывались около самого дома, и офицеры, которые несли носилки, не зная, куда деться от снарядов, быстро понесли его в небольшой сарайчик, крыша которого часто служила Генералу Корнилову наблюдательным пунктом. Я несколько задержался в доме, услышав, что в телефонной комнате, среди всеобщей суматохи, кто-то истерическим голосом кричал в телефонную трубку: «Все пропало, Корнилов убит!» Эту новость сообщал Маркову совершенно потерявший голову один из штабных офицеров. Вырвав у него из рук трубку, я очень невежливо обругал его и буквально вытолкал вон из комнаты. Но, к сожалению, тяжкое известие уже было передано на фронт. Выскочив на двор, я увидел, что носилки с Генералом Корниловым пытались протиснуть в узкую дверь сарайчика, который не только не представлял никакой защиты от снарядов, а наоборот, деревянный с соломенной крышей, послужил бы костром для всех, кто в него вошел, в случае попадания в него снаряда, что было вполне возможно. Я вспомнил, что в нескольких десятках шагов от дома, на крутом берегу Кубани, есть небольшая терраса, достаточно укрытая от выстрелов, и указал ее офицерам, которые несли носилки. Меня вновь кто-то задержал, и когда я через несколько минут пришел на террасу, то увидел такую картину; на носилках, по-прежнему с закрытыми глазами, чуть дыша, лежал Генерал Корнилов. Лицо его уже было обмыто. Около него стояли генерал Романовский, доктор, сестра милосердия и еще несколько человек. Когда я подошел, доктор, стоявший у изголовья носилок, приподнял веки Генерала Корнилова и тихо сказал: «Кончается»... Еще один вздох, и Генерала Корнилова не стало.
Кто-то сложил ему руки на груди крестом. Совершенно случайно я опустил руку в карман пальто и нашел там маленький крестик, машинально сделанный мной из воска свечи во время последнего Военного совета. Я вложил этот крестик в уже похолодевшие руки своего Вождя.
Так закончил свою жизнь один из ВЕЛИЧАЙШИХ русских патриотов, не побоявшийся открыто восстать против бездарного «временного правительства» и затем против большевиков. История отведет ему почетное место в рядах тех, кто боролся с проклятой советской властью, погубившей Россию. Добровольческая Армия потеряла в нем горячо любимого ВОЖДЯ, которому она безгранично верила, а Россия — верного, доблестного сына, положившего свою душу за ее спасение».
Книга «Корниловский Ударный полк» стр. 91
31 марта в восьмом часу утра Генерал Корнилов разорвавшейся бомбой был убит в своей комнате на ферме. Погиб ВЕЛИКИЙ русский патриот. Ужасная весть, как ни хотели ее сначала скрыть, сразу облетела всю Армию. Добровольцы пали духом. Корниловцы этим вторым ударом были окончательно придавлены. У всех была одна и та же мысль: «Конец всему!»
Находясь раненым в станице Елизаветинской, я имел случай выпросить у текинцев из конвоя Генерала Корнилова небольшой отрезок с генеральским лампасом от его брюк, который они взяли у своего любимого Бояра на память. Этот отрезок, как драгоценная память о Вожде, хранится у меня до сего дня. Полк. Левитов.
КОРНИЛОВУ
Гимн — марш Корниловского Ударного полка
МОГИЛА КОРНИЛОВА
Песнь Добровольческой Армии Юга России
* * *
Тяжела и непосильна была для Добровольческой Армии операция за Екатеринодар, но вспоминая те героические дни борьбы за честь России, не только поешь гимн безумству храбрых, но и задаешь вопрос: чего не доставало тогда для успеха? Я, как участник 1-го Кубанского Генерала Корнилова похода, второй раз выведенный из строя ранением 28 марта в бою под Екатеринодаром, с горечью сожалею:
1) Об отсутствии офицеров гор. Ростова на Дону, не пошедших с нами в поход; 2) Об отказе генерала Попова подчиниться Генералу Корнилову и 3) «Идешь на штурм — снимай коммуникации»; наличие Офицерского полка среди нас в первые дни штурма Екатеринодара решило бы все. Долг чести в отношении к раненым дорого обошелся нам.
При наличии среди нас 17 тысяч офицеров гор. Ростова или отряда генерала Попова мы могли бы до Кореновки включительно вести бои на уничтожение живой силы противника. Тогда штурма Екатеринодара могло бы и не быть. Офицеры думали, что все само собой образуется, а казаки хотели устроить свою жизнь без России, не послушали своих лучших представителей и пока что получили: в липе Генерала Корнилова лишились выдающегося Вождя, безрезультатно пролили реки крови российских патриотов и поставили под вопрос существование Добровольческой Армии.