Рейд дроздовцев на Синельниково совместно с кубанской дивизией
Немного раньше полуночи на 19 сентября Дроздовская дивизия выступила в очередной рейд. Кубанцы ушли еще раньше, так как им предстояло пройти прямо умопомрачительный путь за один день. Они должны были выступить из Глебовки, что верстах в 30 восточнее Ново-Гуполовки; перерезав железную дорогу Синельниково — Чаплино, выйти севернее Синельникова. Дальше им нужно было, перерезав линию железной дороги Синельниково-Павлоград, занять Синельниково. После этого Кубанцы должны были прогуляться до станции Игрель и уничтожить там мост.
Дроздовской дивизии была дана задача: из Ново-Гуполовки пройти на Александровку, Богдановку, Бочары, Николаевку (местное название — Рудино), разъезд Ивковку, Варваровку, Васильевку №1 на Днепре и на Варваровку у реки Днепра. Занимая по очереди эти населенные пункты, дивизии было предписано уничтожить там части противника. Впереди шел 1-й Дроздовский полк, за ним должен был двигаться 3-й Дроздовский полк, 2-й конный полк и конный дивизион дивизии, между ними броневики, а в заключение — 2-й Дроздовский стрелковый полк. Батареи дивизии находились при полках.
1-й Дроздовский полк выступил в рейд значительно раньше всех остальных частей дивизии. Было еще темно и 2-й Дроздовский стрелковый полк еще не успел подойти к селу Бочары, когда в это время 1-й Дроздовский полк уже был у села Николаевки. Находившиеся в селе красные проспали и их всех Дроздовцы захватили в плен. На рассвете 2-й Дроздовский стрелковый полк подошел к железной дороге у разъезда Ивковка. В это время к разъезду двигались из Славгорода на Синельниково два бронепоезда красных.
На их глазах подрывники полка взорвали железнодорожное полотно и, таким образом, для них был отрезан путь отхода на Синельниково. Артиллерийским огнем бронепоезда были отброшены назад в сторону Славгорода. После этого 2-й полк, выделив 3-й батальон со взводом 3-й батареи для ликвидации бронепоездов, продолжал движение дальше.
В книге генерала Туркула «Дроздовцы в огне» есть описание этого рейда в главе «23-я советская»:
«Мы, белогвардейцы, были последней императорской нацией, взявшейся за винтовку, ради чести и свободы России, молодой, русской нацией, вышедшей из войны и революции. Это понятно без спора. Русская романтика и вера, русское вдохновение были в Белой армии. Потому-то так много среди нашей молодежи, вчерашних студентов или армейских поручиков, было сильных, твердых и совершенно бесстрашных людей, удивительных смельчаков. В Белой армии были настоящие люди, настоящие души, настоящие герои.
Последней нацией России была ее героическая молодежь с винтовками и в походных шинелях. У красных — число, там «серое, валом валящее, всех давишь», у нас отдельные люди, отдельные смельчаки. Число никогда не было за нас. За нас всегда было качество, единицы, личности, отдельные герои. Это тоже бесспорно.
Большевики, как ползли тогда, так ползут и теперь—на черни, на бессмысленной громаде двуногих. Мы, белые, против человеческой икры, против ползучего, безличного числа, всегда выставляли живую человеческую грудь, живое вдохновение, отдельных героев. Таким героическим человеком Белой армии был и генерал Бабиев, сухопарый, черноволосый с кавалерийскими ногами, немного колесом с перерубленной правой рукой. В конных атаках генерал рубился левой. Этот веселый и простой человек был обаятельный. В нем все привлекало: голос с хрипотой, и как он ходил, немного перегнувшись вперед. Привлекала его нераздумывающая какая-то ликующая храбрость. Такие, как Бабиев, а как много их было среди белогвардейцев, сильнее самой смерти. И останутся они сильнее смерти, на вечные русские времена. Привлекала с головы до ног порода Бабиева. Он был настоящим кавалеристом, особым существом, какое вряд ли не сродни мифическому кентавру. Казаки особенно чувствовали Бабиева. Вольная Кубань с легким сердцем прощала ему не то что горячность, а и непохвальную привычку рукоприкладничать.
Я приехал к Бабиеву условиться о боевом рейде на Синельниково. В Александровске трубят трубачи, поют песельники: генерал Бабиев обедает с трубными гласами. За обедом мы уговорились о совместном марше.
— Только давай без опозданий.
— Хорошо.
На исходе второго часа 19 сентября наш головной полк атаковал деревню Николаевку, занятую красными. Атака была настолько внезапна, без выстрела, что у нас был всего один раненый. В деревне захватили до тысячи пленных. Это были человеческие стада, ошалевшие от сна, непонимающие ничего. От деревни я повернул Дроздовскую дивизию на запад. Подрывная команда 2-го полка добралась до железной дороги, взорвала рельсы. Мы заскакали на степной полустанок. Мы, действительно, летели впотьмах, как ночная зарница, внезапными изломами. Конный полк, штаб дивизии, конные разведчики ушли вперед. Когда посветлело, я приказал 2-му полку начать с тыла наступление на бронепоезда, гремевшие под Славгородом. Мы были в их тылу. Бронепоезда наступают на Ново-Гуполовку, а 2-й полк наступает на бронепоезда. Я с дивизией вклиняюсь еще глубже в тыл красных. В голове шел 1-й полк».
Вернемся теперь к 2-му стрелковому полку. Колонна полка двинулась в направлении, на Варваровку, 3-й батальон полка со взводом 3-й батареи направился вдоль железной дороги на Славгород для ликвидации отрезанных бронепоездов красных, которые в это время вели бой с оставленным в Ново-Гуполовке дивизией батальоном. В это время правее и севернее Синельниково слышна была сильная артиллерийская стрельба. Там наступала Кубанская дивизия генерал Бабиева и в составе ее 1-я и 5-я конные батареи. На сей раз Кубанцы выступили в рейд вовремя, а не так, как это было 9 сентября. Бронепоезда красных два раза пытались подойти к разъезду Ивковка, но их отгоняли артиллерийским огнем обратно на Славгород. Нашим артиллерийским солдатам эта операция почему-то очень не нравилась, так как местность была открытая и, кроме того, они предполагали что красные, без упорного сопротивления, своих бронепоездов не сдадут и поэтому у нас будут большие потери. Наступал 3-й батальон с большой осторожностью и, когда цепи стали подходить к станции Славгород, тогда вправо от нее показалась небольшая цепь пеших при четырех конных, двигающихся с юга на север. Вправо в районе села Терновое, что было севернее этой цепи, шел в это время сильный бой. Пока командиры батальона и артиллерийского взвода решили, кто это может быть, цепь уже стала спускаться в лощину. Тогда стало ясно всем, что цепь красных. Штабс-капитан Орлов выкатил орудие на открытую позицию и обстрелял отступавшую цепь красных, но уже на больших прицелах, гранатами. Было видно, как после нескольких выстрелов были сбиты с коней всадники при разрыве гранаты, и упало несколько пеших. Красные очень быстро вышли из предела обстрела, и за дальностью расстояния дальнейшая стрельба была бесцельна. После оказалось, что это была цепь отступавших команд красных бронепоездов, к которым подошли уже цепи 3-го батальона.
Красные бросили свои два бронепоезда, из которых один, «Атаман Чуркин», был тяжелый и вооруженный 6-дюймовыми и 45-миллиметровыми орудиями, а другой, «Ермак Тимофеевич», с четырьмя русскими легкими пушками во вращающихся башнях. При поездах паровозы, защищенные броней, в полной исправности и под парами. Замки с орудий и часть замков с пулеметов красные побросали в паровозные топки, но все остальное на бронепоездах было в полной исправности. Было захвачено больше 700 снарядов для русских орудий, около 60 крупных калибров для морских орудий, бронепоезда «Атаман Чуркин», свыше 20 пулеметов и к ним лент — без числа. Бывшее на бронепоездах другое имущество братски поделили между собой пехотинцы и артиллеристы, а бронепоезда были немедленно же, с их паровозами, отправлены на разъезд Ново-Гуполовку и затребован из Александровска ремонтный поезд для исправления взорванного у разъезда Ново-Гуполовки железнодорожного полотна. Так как в этом районе 3-му батальону больше нечего было делать, он свернулся и двинулся на присоединение к своему полку, который нашел уже в селе Михайловке, располагавшимся по квартирам.