Причины смутного времени
Чтобы возможно ярче осветить жертвенное служение Корниловцев России, необходимо указать на причины начала нашего «смутного времени». Первой и основной причиной его было крушение Монархии. Этот вопрос хорошо разработан в листке «Наши задачи», профессора Ивана Александровича Ильина, стр. 397, ст. 160-я, 1952 г.
«Прошло 35 лет с тех пор, как в России так неожиданно, так быстро, в несколько дней, и притом столь трагически и столь беспомощно, сокрушился, отменился и угас монархический строй. Распалась тысячелетняя твердыня. Исчезла государственная форма, державно державшая и строившая национальную Россию. Священная основа национального бытия подверглась разложению, поруганию и злодейскому искоренению. И Династия не стала бороться за свой трон. Трон пал и никто тогда не поднял и не развернул упавшего Знамени; никто не встал под ним открыто, никто не стал за него публично. Как если бы никогда и не было дано присяги, как если бы угасли все священные обязательства Монархии и наверху, и внизу. Честных, и храбрых, и верных было не мало, но воля у них была как бы в параличе, и кадры их были рассеяны по всей стране. И началась отчаянная и гибельная авантюра, длящаяся и до сего дня и конца ей не видно еще. И вот, за все эти 35 лет я не знаю ни одной попытки осветить это трагическое крушение, объяснить этот государственный обвал, указать те исторические причины и те политические ошибки, которые привели Россию к такому крушению. Ибо, — скажем это открыто и недвусмысленно, — крушение Монархии было крушением самой России; отпала тысячелетняя государственная форма, но водворилась не российская республика, как о том мечтала революционная полуинтеллигенция левых партий, а развернулось российское бесчестие, предсказанное Достоевским, и оскудение духа; а на этом духовном оскудении, на этом бесчестии и разложении вырос государственный Анчар большевизма, пророчески предвиденный Пушкиным, — больное и противоестественное древо зла, рассылающее по ветру свой яд всему миру на гибель.
В 1917 году русский народ впал в состояние черни. И возвращаясь мыслью, воображением и сердцем к дореволюционному времени, когда Россия оставалась Россией, органически и в то же время стихийно росла и цвела, мы не можем не спросить себя, как же это тогда и в тесном династическом кругу, и среди чиновничества, и среди интеллигенции, и в народной массе, — как же это тогда люди не видели, что крушение Монархии будет крушением самой России? Как они не видели той спасительной политической формы, которая одна только и могла вести и строить русскую жизнь и беречь русскую культуру? Что это было за ослепление? Чего не хватало русским людям для того, чтобы мужественно пережить трудную годину и сохранить религиозно освященную и исторически оправдавшую себя государственную форму? Чего не хватало? Политического предвидения и разумения или верности, или дисциплины, или терпения? Ибо, в самом деле, мы твердо уверены в том, что если бы Государь Император предвидел неизбежный хаос, яд большевизма и дальнейшую судьбу России, то он не отрекся бы, а если бы и отрекся, то обеспечил бы сначала законно престолонаследие и не отдал бы народ в подчинение тому государственно беспомощному и заранее «обойденному слева» тому месту, которое называется «временным правительством». И в русских обывателях проснулось бы гражданственное начало: и русское крестьянство держалось бы иначе. Но предвидения не было, и государственное начало проснулось сразу лишь в героическом меньшинстве, решившем сопротивляться до конца… Из него и образовались Белые Армии».
(1952 г. 30 сентября)