Оборона Юшуньской позиции
25 октября на Перекопском перешейке позиции занимал 2-й Армейский корпус. Левый участок его обороняла 34-я пехотная дивизия, а правый — 13-я дивизия. В тот день 34-ю дивизию, согласно приказа, должна была сменить Корниловская дивизия, 13-ю — Марковская дивизия. Приказом генерала Врангеля 3-й Армейский корпус расформировывался и во 2-й корпус вливалась из него 6-я пехотная дивизия, а 7-я — в Кубанский корпус, состоящий из перевезенных только в середине октября из Адлера (с Кавказа) повстанцев генерала Фостикова. На фронт же вышла только Кубанская стрелковая бригада, заняв участок у Чувашского полуострова. Правее, у Литовского полуострова, были размещены части 2-й Кавалерийской дивизии, а еще дальше их стояли только одиночные позиционные батареи, имевшие между со бой огневую связь. Полагаясь на Сиваш, как на естественную неприступную крепость, никто не ожидал, что он замерзнет так, что будет проходим. На самом же участке фронта у Перекопа была оживленная перестрелка. О настроениях, которые в то время царили в частях, очень наглядно сказано в дневнике капитана Г. А. Орлова, офицера 3-й Дроздовской батареи.
«Все ожидают, что сегодня ночью, завтра или, во всяком случае, послезавтра, красные должны будут всеми, имеющимися в их распоряжении, силами и средствами, попробовать опрокинуть наш фронт, Совершенно ясно, что 2—3 основательных натиска со стороны красных нам придется выдержать раньше, чем мы успеем привести себя в порядок, оправиться и хотя немного отдохнуть, главным образом от этих холодов, недоедания и скученности помещений. Трудно в настоящее время подытожить и определить настроения в смысле взглядов и надежд на ближайшее будущее и на успех борьбы у рядовой массы бойцов. Настроение в общем невеселое. Большинство — молчаливо, раздражено, ругается на сегодняшние условия жизни (теснота, холод, отсутствие пищи в надлежащих размерах, главным образом хлеба). Одни качают головой, утверждая, что один-два серьезных боя и наши надломленные силы должны будут уступить напору противника и с началом этих, ожидающихся боев, отождествляют наступление катастрофы на нашем театре Белой борьбы. Другие же считают, что в данный момент сразу, «с налета», красным не удастся ворваться в Крым, что, понеся при этой попытке на нашем участке значительные потери, красные должны будут, временно, держаться пассивно, а за это время мы сможем оправиться, отдохнем и тогда снова имеет шансы борьба принять затяжной характер. Во всяком случае подходили решающие, тревожные дни. И днем, и вечером, и ночью на улицах и площадях Армянского Базара горят костры и вокруг них группами стоят, поколачивая ногой о ногу, солдаты и офицеры, главным образом, пехотных частей. Жуткая картина, если указать, что в таком состоянии и при таких условиях наши части находились накануне решающих боев. Когда я проходил мимо одного из костров, один пехотный солдат, обращаясь ко мне, спросил, долго ли все это будет продолжаться, а другой тут же на это ответил: «Скоро конец». Разговорился с офицером 2-го Дроздовского стрелкового полка. Он мне указал на то, что благодаря тому что люди не располагают даже помещениями, где можно было бы отдохнуть и согреться, настроение солдат таково, что он просто боится идти с ними в бой».
25 октября 1-й и 3-й полки, Дроздовской дивизии были двинуты на Перекопские позиции. Ночью усиленная разведывательная группа в районе города Перекопа, от которого сохранилось только одно название, так как там уже не было и следов построек, захватила орудийный ящик красных в полной упряжке, по-видимому заблудившийся в темноте. Ночь же была на всем этом участке фронта сравнительно спокойной.
Рано утром 27 октября в Армянском Базаре было тихо и никакой суматохи не наблюдалось. Неожиданно около 9 часов пришло приказание 2-му Дроздовскому полку с 3-й и 4-й батареями немедленно выступить в направлении к Чувашскому полуострову. Капитан Орлов в своем дневнике пишет так:
«Сначала говорили что, вследствие того что замерз Сиваш и теперь он стал проходим даже для артиллерии, решено усилить охрану берегов и поэтом полк идет в один хуторов на побережье Сиваша. В природе было совершенно тихо, а со стороны позиций не доносилось вообще звуков выстрелов. Когда мы отошли версты две от Армянского Базара, я подъехал к командиру батареи и спросил его относительно обстановки. Ему только что перед этим было сообщено, что красные переправились через Сиваш в двух местах и что утром они сняли заставу Кубанцев на Чувашском полуострове и теперь собираются распространяться на юг. Через некоторое время, слева от нас начала редко и куда-то очень далеко стрелять пушка школьной батареи. Ружейного же огня вообще не было слышно. В районе Караджанай полк подошел к последнему перевалу перед скатом к Чувашскому полуострову. Батареи остановились и затем стали на позиции по сторонам дороги. 2-й батальон начал тотчас же рассыпаться в цепь, а затем стал переваливать через бугор, 3-й батальон, рассыпавшись в цепь, двинулся скорым маршем в обход вправо. Став в 40 саженей от перевала, батареи с места открыли интенсивный огонь из 8 орудий. Начавшаяся было ружейная стрельба почти прекратилась. По силе артиллерийского огня, так как батареи сразу стали вести беглый огонь, можно было судить, что цели перед нами были очень серьезные. Несколько усложняло стрельбу то обстоятельство, что 11-й взвод 3-й батареи стрелял из французских орудий, а 2-й — из английских, 4-я же батарея — из русских орудий, а поэтому одновременно подавались три разных команды с наблюдательных пунктов. После первых очередей прицел стал уже увеличиваться и на батареях создалось впечатление, что наш огонь внес основательное расстройство в ряды красных. Генерал Туркул появившийся незадолго перед этим, проехал за гребень. В самый разгар беглого огня, как я потом узнал, когда противник, находившийся на льду Сиваша, метался и бросался в разные стороны, не имея возможности найти никакого укрытия от нашего огня и которого мы могли преследовать артиллерийским огнем, расстроенного, на расстоянии четырех-пяти верст своего отхода, неожиданно для батарей, спереди, раздался крик «Артиллерия — вперед!». Подобного рода крики нам, особенно в Крымский период войны, были хорошо знакомы и они появлялись в тех случаях, когда наша пехота неожиданно оказывалась в большой опасности при атаке конницей противника или при появлении броневиков противника, либо артиллерия с закрытых позиций не замечала заманчивых и исчезающих целей. Многим, и мне в частности, — странным показался этот крик в самый разгар беглого огня и на этот раз он оказался роковым для исхода боя и гибельным для 2-го полка.
Не ожидая приказаний с наблюдательных пунктов, которые были в нескольких десятках саженей от батарей впереди и команды с которых подавались голосом и передавались по цепочке, орудия моментально снялись с позиции и ринулись вперед. Последовавшие за тем крики: «Огонь!», «Куда?», «Кто приказал?», «Назад!», «С передков», остались без впечатления. Через минуту орудия уже на рысях перевалили через бугор вперед. Перед нашими глазами открылась потрясающая картина: реденькая цепь 2-го батальона полковника Рязанцева, двигалась вперед, приближаясь к красным, которые отдельными, весьма солидными по численности, но расстроенными нашим огнем, группами и находившиеся еще в беспорядке, почти полукольцом окружали нашу цепь, насчитывающую около 130 стрелков, в то время как силы противника, бывшего на льду Сиваша, исчислялись около 2000 штыков. До сих пор, при стрельбе с закрытых позиций беглым огнем, была возможность избежать катастрофы, единственно потому, что противник был расстроен нашим непрерывным огнем из восьми орудий, противнику метавшемуся по льду и не находящему себе укрытия от поражающего его огня. С юга в это время к красным приближались цепи 3-го батальона полковника Потапова. Вдруг мы увидели, как отдельные люди из 2-го батальона бросились внезапно назад, но остальная цепь продолжала двигаться к красным, которые бегом, выравниваясь на ходу, в момент, когда наши батареи прекратили огонь и вылетали на бугор, привели себя в порядок и, при полном нашем молчании, еще не успевших снять орудия с передков, на наших глазах стали окружать цепь 2-го батальона. Среди артиллеристов раздалось несколько возгласов: «Смотрите, наши сдаются!» К своему ужасу я увидел, как стрелки 2-го батальона бросили свои винтовки, а по батареям сразу же красные открыли весьма солидный ружейный огонь. Раздалась команда «С передков!» и с дистанции полутора версты батареи открыли с открытой позиции огонь по красным. Каждый снаряд, попадая в группы красных стрелков, заставлял их бросаться в разные стороны, а на льду оставались лежать по нескольку человек убитых и раненых. В это время часть красных устремилась на цепи 3-го батальона, подошедшего к ним уже на полверсты и стала их теснить. Остальные группы красных, бывшие перед батареями, метались по льду. Интересно то, что я ни разу не заметил, чтобы наш снаряд, попавший на лед, оставил бы после взрыва воронку с водой, так сильно промерз Сиваш. Красные открыли очень сильный огонь по батареям, от которого не замедлили появиться потери. Вскоре к этому обстрелу, батарей прибавился и артиллерийский. Стала стрелять красная батарея с закрытой позиции и показались густые колонны красной пехоты, приблизительно верстах в шести, двигающиеся облическим движением с северо-запада на юго-восток. Батареям было приказано отойти за бугор. В то время, когда 3-я батарея снималась с позиции, были ранены юнкер Негров, ездовой Саляник и две лошади, 4-я же батарея свое одно орудие вывезла только на корне, так как остальные лошади были убиты.
Возле хутора Тимохина 3-й батальон полка попал в очень тяжелое положение. Он отбивался, переходя в контратаки. Все офицеры были или убиты или ранены. Командира батальона, полковника Потапова, тяжело раненого, стрелки с трудом вынесли из боя. Небольшая часть батальона попала в плен, а остальные, расстреливаемые огнем, устремились в нашу сторону, неся сильные потери. Теперь получилось так, что мы остались почти без пехоты. Сохранился еще только 1-й батальон полка, тоже уже понесший потери и пулеметные команды. На Перекопской позиции также в этот день шел сильный бой и прислать нам оттуда в помощь пехоту не могли. Только часа через полтора подошла еще одна батарея, бывшая при 1-м полку. Остатки 2-го полка, пехотные и батарейные пулеметы, своим интенсивным огнем при поддержке огня батарей остановили наступление красных в сторону Армянского Базара и хребет на линии Караджанай — хутор Тимохина был удержан полностью. К сожалению, не имея пехотных резервов, только огнем артиллерии остановить продвижение красных на юг было нельзя. (Схема № 1.)
В течение дня небольшие группы красной конницы несколько раз пытались нас атаковать на этом участке, но безуспешно и были каждый раз с потерями отброшены. Нас всех в эти моменты тревожил вопрос, а где конница Буденного? За время боя была ранена наша сестра милосердия Колюбакина и были солидные потери в конском составе батарей. Уже в темноте отошли на восточную окраину Армянского Базара. Здесь разнеслись слухи, что наш 1-й полк должен выйти с Перекопского вала и совместно, с долженствующей подойти сюда конницей генерала Барбовича, в течение ночи к утру отрезать и ликвидировать Чувашскую группу красных. Батареи простояли часа два у крайних домов Армянского Базара, но конница не прибыла, а от 1-го полка в сторону Чувашского полуострова была выслана только усиленная разведывательная группа. Так как в сторону Чувашского полуострова Армянский Базар остался почти без наших войск открытым, а намерения красных было трудно предугадать, было выставлено, по почину артиллерии, из батарейных номеров с пулеметами несколько застав, а сами батареи оставались с частью номеров все время на улице. Чтобы узнать обстановку, я зашел в управление нашей бригады, но и там ничего нового узнать не мог. До двух часов ночи на 27 октября простояли на месте и тогда, совсем неожиданно для всех, получили приказ отходить на Юшунь. Со всех сторон заскрипели повозки и все части и обозы начали вытягиваться на дорогу в Юшунь. Какой-то летчик умудрился двигать свой аэроплан прямо по дороге с помощью пропеллера, то включая, то выключая мотор. Еще издали неслись крики: «В сторону, дорогу аэроплану». Беда же была в том, что он двигался со скоростью крупного шага лошади и все время останавливался. Орудийные лошади шарахались в сторону, повозки чуть не переворачивались и это продолжалось довольно долго. Наконец, всем такое движение аэроплана надоело, летчика выругали и перестали на него обращать внимание. Раз пять до Юшуни летчик то останавливал нас, то обгонял, тормозя движение всей колонны.
Перед рассветом части Дроздовской дивизии подошли к Юшуни. Батареи остановились около единственной земляники, где и простояли довольно долго, ожидая приказаний. В это время каждый норовил хотя бы на короткое время забежать в землянку, из которой весьма заманчиво подымался вверх из трубы дымок. Наконец выяснилось, что позиции 3-й и 4-й батареи будут тут же у дороги Армянский Базар — Юшунь. 3-я Дроздовская батарея стала на позицию немного позади позиций позиционной батареи восьмидюймовых орудий, возле небольшого озерца, что очень не понравилось офицерам позиционной батареи, которые стали приговаривать, что в случае боя наша батарея своей частой стрельбой навлечет на их батарею огонь орудий противника. Недалеко от 3-й батареи была позиция и 4-й Дроздовской батареи. Командиры батарей остались очень недовольны позициями их батарей и отсутствием хороших наблюдательных пунктов.
Вскоре появился из Воинки наш бронепоезд «Георгий Победоносец», получивший приказание продвинуться к Армянскому Базару и там узнать — занят ли уже Перекопский вал красными, на вокзале в Армянском Базаре погрузить оставленные там при отходе ящики со снарядами и потом прикрыть отход наших частей и застав на укрепленные Юшуньские позиции. Не прошло и двух часов после этого, как наш бронепоезд уже вернулся, став на уровне батарей. Оказалось, что в Армянском Базаре, в одной из улиц, появилась группа кавалеристов которая довольно спокойно приблизилась к бронепоезду и тогда один из всадников крикнул — «Начдив требует к себе комброда». Командир бронепоезда, — подполковник Сохранский, одел шинель и поспешно, соскочив с бронепоезда, направился к ним. Приблизившись к конным, он заметил что-то странное, повернул и пытался бежать обратно, но ему кавалеристы преградили дорогу, в тот же момент в тендер паровоза попал снаряд, выстреленный из где-то неподалеку стоящего орудия. Кавалеристы оказались красными, вошедшими в Армянский Базар вслед за нашими заставами, покинувшими город. Бронепоезд, не дав даже пулеметной очереди по на его глазах пленивших подполковника Сохранского, немедленно дал полный ход и, сопровождаемый огнем красного орудия, благополучно отошел к укрепленной позиции. Команда бронепоезда чувствовала себя весьма сконфуженно и все время оправдывалась на течь воды в тендере и указывала на слабое давление пара. 1-й Дроздовский полк и остатки 2-го ушли в резерв в Юшунь а 3-й и 4-й Дроздовские полки остались на позиции и заняли отведенные им окопы. Перед позициями 3-й и 4-й Дроздовских батарей окопы заняли Корниловцы.
Еще до полудня перед позициями стали маячить конные разъезды красных, а после полудня перед укрепленной Юшунской позицией на горизонте появились большие колонны красной пехоты, которые стали разворачиваться, чтобы атаковать позиции укрепленной полосы. Через час уже закипел бой по целому фронту. Красные, не щадя своих пехотинцев, неудержимой лавиной двинулись в атаку укрепленной линии под сильным заградительным огнем массовой своей артиллерии, встреченные ружейными залпами, пулеметными очередями и нашим заградительным огнем батарей. Довольно сильное впечатление на атакующих производили разрывы снарядов наших позиционных тяжелых орудий, которые густой шапкой покрывали разрывы снарядов наших легких батарей.
Интересно было отметить следующее: как только красные стали приближаться к укрепленной позиции, бывшие в окопах Корниловцы, начали вылезать из них и ложиться непосредственно перед окопами, либо сейчас же сзади них. На вопрос, почему они вылезают из окопов, нам Корниловцы ответили, что, во-первых, из окопов плохо видно вперед а, во-вторых, из них очень неудобно вылезать, а посему, если бы красные подошли бы вплотную, то просто невозможно выскочить из них и можно влопаться.
До самой темноты продолжался бой у укрепленной линии окопов. Красные несколько раз повторяли свои атаки и в некоторых местах подходили вплотную к проволоке, но каждый раз их отбрасывали с большими потерями обратно. Только наступившая темнота прекратила бой и красные отошли назад.