БОЙПОД СЕЛЕНИЕМ ВОССИЯТСКИМ
18 марта наступила оттепель, снег растаял и черноземные дороги стали трудно проходимы не только для автомобилей, но и для артиллерийских запряжек. Отряду в местечке Еланец пришлось устроить вынужденную дневку, чтобы подождать автоколонну. Полковник Дроздовский предполагал из Еланца выслать автоколонну вперед на два перехода, но 20 марта выйдя из Еланца, автомобили смогли сделать едва 10 километров за день и окончательно завязли и снова отстали от отряда. Ночью, на лямках дотащили машины до ближайшего имения, где автоколонна простояла 21 и 22 марта, ожидая, когда подсохнут дороги. Только 23 марта рано утром удалось наладить радиосвязь с отрядом. Полковник Дроздовский приказал бросить все, что не может идти и немедленно двигаться на Новый Буг и Владимировну на присоединение к отряду. Автоколонна выступила утром 23 марта. Погода была прекрасная. Еще день-два и дороги подсохли бы, но пока же машины шли с трудом. Первое селение, которое пришлось проходить было Воссиятское. Здесь по длинной гати нужно было переправиться через болотистую долину ручья. Гать была в плачевном состоянии. Пришлось потратить несколько часов, чтобы переправить грузовики, цистерну и радиостанцию. О переходе броневиков по гати нечего было и думать. Местные жители сказали, что к востоку от села можно переправиться через ручей по каменистому броду.
В это время подошел со свои отрядом полковник Жебрак, спешивший на присоединение к полковнику Дроздовскому. Полковник Жебрак предложил задержать свой отряд и помочь машинам, но командир броневой батареи капитан Ковалевский поблагодарил, сказав, что он справится своими силами. Полковник Жебрак с отрядом двинулся дальше.
Броневики медленно продвигались к броду. В это время команда переправившихся грузовиков, пользуясь прекрасной погодой, блаженно грелась на солнце. Появилась откуда-то гармонь. Картина была идиллическая… но которую вдруг, нарушил сильный ружейный огонь из деревни по машинам и их команде. С дистанции 300-400 шагов большевики били по целям, которые были как на ладони. Все бросились к машинам: шофера; старались увести их подальше от гати, другие же расхватывали винтовки. С запада появилась группа конных большевиков, которая пробовала атаковать машины, но, развернувшаяся против них, наша цепочка человек в 10, заставила их повернуть обратно. Очевидно, отряд красных вошел в Воссиятское с севера после ухода полковника Жебрака и выждал подходящий момент. Наконец подошли переправившиеся броневики. Командир броневой батареи доблестный капитан Ковалевский, не решался открыть огонь из бронеавтомобилей по деревне — могут пострадать невинные женщины и дети. Но пока же страдали мы, и я открыл из своего броневика пулеметный огонь по окраине села. Следующий за мной пушечный бронеавтомобиль выпустил несколько шрапнелей из своей 20 мм пушки Виккерса. Стрельба из деревни быстро прекратилась. Большевики стреляли плохо и наши потери оказались сравнительно легкими: убит радист, поручик Осадчий, тяжело ранен прапорщик Гребенщиков и еще двое офицеров, пробиты радиаторы и моторы у двух грузовиков и радиостанции.
Темнело. Оставшиеся машины медленно двигались на юго-восток. Дорога была отвратительная. Первой завязла автоцистерна, затем пушечные автомобили, как более тяжелые. Высланная вперед легковая машина в соседней деревне догнала отряд полковника Жебрака, который погрузил на подводы часть своих людей и поспешил на выручку. Несмотря на все усилия, удалось вытащить только броневик № 3 (пулеметный, после Новочеркасска получивший имя «Верный»), благодаря невероятным усилиям его шофера — бомбардира Генриха Хобар, который плакал, но не хотел бросить свою машину. В свое время бомбардир Хобар ездил в Англию получать эту машину и проездил на ней всю Великую войну. Оставшиеся машины были испорчены, из цистерны налили бочку бензина, а остальной вылили.
В дневнике полковника Дроздовского сказано:
«В этом бою убит поручик Осадчий, еще один телеграфный офицер ранен и два офицера из автоколонны ранены с раздроблением кости на ногах. Один ранен легко. Положение раненых тяжелое и везти двух опасно, а оставить — не менее опасно. Просимый бензин послал. Раненых приказал везти сюда. Их везли на легковом, приспособленном для этого. Вместе с ними в той же деревне, Христофоровке, ночевал и Жебрак и хотел присоединиться. Как ни тяжело опоздать еще на день, все же, опасаясь бросить автоколонну, которая, конечно, скоро прибыть не могла из-за раненых, а главное, желая подобрать Жебрака — решил простоять еще день. К Жебраку поехал начальник штаба для переговоров, чтобы уладить соединение на приемлемых для нас условиях.
Часов около 11-ти 25-го марта вернулся Войналович. Раненых на легковом автомобиле отвезли в Новый Буг, рассчитывая, что там будут австрийцы, так как везти дальше их было нельзя. Автомобилисты приедут туда часов в 12-13. Жебрак придет завтра в Давыдов Брод, так как сегодня ему нужен отдых после перехода около 70 верст. Жаль, что мало бензина. Беспокоюсь за раненых, как бы не было чего по дороге или в Новом Буге, если туда замешкают прийти австрийцы...
Днем были учения у орудий, пулеметная стрельба. Наблюдательный пункт на колокольне, непрерывное наблюдение, телефонная связь, орудия на позиции. Чудная солнечная погода. Часов в 13 прибыли броневик и автомобилисты на подводах. Назначил Лесли для разбора происшедшего, а в 18 часов разбивку оставшихся за флангом автомобилистов. Часов в 17 приехал Жебрак представляться. Немного поговорили о разных делах, составе, имуществе. Он выступит завтра на час раньше и должен прибыть во Владимировку пожалуй в хвост колонны. Будет арьергардом.
Разбивка затянулась до 19 часов. Уже темнело, когда распределил офицеров. Начал сильно беспокоиться за раненых, когда узнал, что вернулся автомобиль.
Довезя их до Нового Буга и не найдя там австрийцев, по телефону верст за 30-40 севернее попросили их оказать помощь. Через полтора часа они прислали паровоз с санитарным вагоном, доктором, забрали всех трех раненых, прихватили и двух раненых ширванцев, увезя всех для сдачи в госпиталь. Были страшно любезны — безусловно, по-рыцарски. На душе отлегло, а то грызла тоска, боялся, что вдруг случилось бы что, ни помочь ни отомстить нет времени, дело дороже, а теперь, слава Богу, отлегло — спокоен за участь исполнивших долг.
Бой у Воссиятского — растерянность части, перешедшей гать. Не нашлось человека управлять и успокоить, а поэтому и бросили в панике 2-й броневик, да и цистерну нечего было бросать. По докладу командира автоколонны, броневики, между прочим, шли по половине до одной версты в час из-за грязи, а между тем уже три сухих дня!
Мы отлично живем у купца. Кормят до отвала: чудное масло, дивные коржики, мед. Помещение хорошее - живи не умирай…
Фураж для отряда почти весь за счет покоренных деревень, мясо же полностью за их счет.
Часов в 21—22 донесение с заставы (со слов бежавших помещиков и хуторян), что в Долгоруковой собралось до тысячи красногвардейцев — явный вздор в связи с наблюдением с колокольни, движением разъезда до Михайловки, пригона оттуда крестьянами к вечеру гурта награбленного скота голов в сто. Откуда вдруг возьмется в Долгоруковке 1000 красногвардейцев!? А в местной самообороне, которой кто-то из доносивших об этом, по дороге, сдуру рассказал, паника. На случай появления шаек, конечно, предупреждены. Самооборону постарался успокоить. Более верные сведения — что от Николо-Козельска какие-то банды двинулись к немецким дозорам, чтобы преградить нам дорогу. Вообще банды везде, грабят хуторян. Странно, говорят, что немцы заняли с боя Апостолово, а Кривой Рог и Николо-Козельск оставляют.
Прибыл утром Беспалов из Б. Каховки. В Бориславе и в Б. Каховке имеются банды по несколько сот, а в последней их штаб, кажется, отряд некой Маруськи. Мост имеется и охраняется. Один, из посланных туда офицеров, остался следить. Условились с Беспаловым о встрече. Наружность Беспалова — одно упоение: типичный красногвардеец. Пока что разведчики работают очень хорошо.
Пароходов, больших барок и т. п. нет — большевики угнали их на север. Есть опасность, как бы не заняли Берислав немцы от Херсона. Вообще же главная трудность — не развели бы или не разрушили бы мост. Думаю, как организовать неожиданный захват переправы. Вот альфа и омега, а сопротивление — вздор.
26-го марта, растерянность местной охраны перед нашим уходом и угрозами хулиганов, угрожающих им приходом большевиков. Мнение о необходимости наиболее обеспеченным бежать. Успокаиваем, одобряем, но уж очень трусливы. Жалкий народ, не понимающий своей силы».