Добровольческая армия

Очерк минувшей Гражданской войны

Ночь на 25 мая 1920 года была необычна для Крымской Армии генерала Врангеля. Ни один человек на фронте в эту ночь не заснул, и с наступлением темноты все боевые единицы всех родов войск пришли в движение. Это движение было заранее предопределено и разработано в деталях, начиная от штаба Главнокомандующего и всех крупных боевых соединений до полковых штабов, включительно. Наш 3-й батальон 1-го Корниловского Ударного полка, стоявший в резерве, с заходом солнца присоединился к полку и в 11 часов ночи был на Перекопском валу в ожидании дальнейшего движения. В полночь полк в полном составе, соблюдая абсолютную тишину, двинулся в темное пространство ночи на территорию, занятую красными частями. Из своего крымского убежища мы выходили на широкий простор Таврии. Первые заставы красных находились около села Преображенка, их линии не имели вида беспрерывных укреплений позиции, какие имела на Перекопском валу Армия генерала Врангеля. Открытое и безлесное пространство не защищало пехоту красных от нашего артиллерийского огня, но все их главные силы находились вне достижения наших батарей, примерно на расстоянии 4-5 верст от линии наших позиций. Ночным маршем, сохраняя непрерывную связь с соседями, мы медленно продвигались по целине к противнику, и часа через два весь полк залег в ожидании рассвета, чтобы в скрывающем нас тумане атаковать красных, сломить их сопротивление и преследовать их отступающие части до окончания распыления первой оборонительной линии. Лежа в темноте, мы потеряли представление о времени, но было, вероятно, близко к рассвету. Позади нас слышался громыхающий лязг наших наступавших танков, идущих с прикрытыми огнями по заросшей проселочной дороге. На всем фронте широкого наступления парила гробовая тишина, и вдруг совсем невдалеке начались частые вспышки артиллерийских огней, и в ночную темноту стали ложиться снаряды по заранее пристрелянным расчетным площадям воображаемых опасных участков, может быть занятых невидимым противником. Батарея красных нервно переносила огонь с одного квадрата на другой, кладя снаряды близко к участку скрытого темнотой нашего полка, но никого, к счастью, не задевало. Шум наступающих танков приближался ближе и ближе, и батарея противника перенесла огонь на расчетную дистанцию танков и на время оставила нас в покое. Темный покров ночи стал сменяться бледно-серым молочным туманом, и начали вырисовываться неясные очертания ближайших предметов. Полк был поднят на ноги, и мы двинулись вперед, идя почти рядом с движущимися танками. Батарея красных беспрерывно, но беспорядочно и нервно вела огонь по разным направлениям. Быстро приближался рассвет. Танки были уже обнаружены, и батарея встретила чудовища неистовым огнем. В глубоком молчании шло наступление, не было слышно ни пулеметного, ни винтовочного огня, и только артиллерийская дуэль батареи с нашими танками разрывала тишину исчезающей ночи. Среди одинаковых разрывов мы отметили сильный взрыв, происшедший где-то впереди от нас, к линии наступающих тан­ков, и вскоре по цепи получили подтверждение, что один наш танк был подорван и быстро загорелся, оставленный командой. Теперь мы уско­рили наше движение, стремясь подойти к линии противника как можно скорей, обнаружить его силы и войти с ним в боевое соприкосновение. На нашем пути был встречен стоявший в стороне объятый пламенем наш танк, внутри которого беспрерывно рвались патроны пулеметных лент и резерва. Яростный огонь красной батареи неожиданно прервался и за­тих. Мы не знали, что в этот момент среди молочного тумана красные артиллеристы увидели неожиданно выросшие как из-под земли фигуры Корниловцев, в упор расстреливавших прислугу орудий. В один момент батарея смолкла, ее команда быстро, в смертельном страхе кинулась к лошадям, бросив все орудия и зарядные ящики в руки ворвавшихся храбрецов.

Это был первый грозный шквал сокрушительной атаки лучших пе­редовых частей 1-го Ударного полка, укомплектованных старыми боевыми офицерами и ударниками, прошедшими суровую школу войны от ледя­ного похода до Курска и Орла. Все было брошено противником на месте, винтовки и патроны в беспорядке валялись на мокрой земле вместе с шинелями и покрывалами, забытыми в панике. Во всех направлениях бы­ли растянуты катушки артиллерийских проводов, от толстых кабелей до тончайших, в иностранных миниатюрных, изящных катушках. Как нити паутины, они тянулись по полю на целые километры на различные на­блюдательные пункты, в штабы и квартиры командиров и комиссаров. Видно было богатство и разнообразие артиллерийского снабжения по сравнению с убожеством и нехватками нашей телефонной связи, не по­зволяющей нашей артиллерии как следует наладить связь наблюдатель­ных пунктов. Так наши союзные предатели из Лондона и Парижа снабжа­ли наших врагов «последним словом артиллерийской техники», в чем можно было убедиться по имевшимся металлическим ярлычкам и над­писям на английском и французском языках. Наблюдение всего этого было мимолетным... Еще минута, и батарея снова открыла огонь, еще более быстрый и нервный, чем был слышен до сих пор. Идущая сзади пехота узнала потом, почему снаряды не рвались на нашей стороне, а где-то глухо утопали в ближайшем тылу красного расположения и как будто все время углублялись в глубину позиции красных. Впереди про­звучало мощное «ура», и по цепи передали, что передовыми дозорами вместе с нашими артиллеристами захвачена в плен неприятельская ба­тарея из шести орудий в полной исправности. Орудия были быстро по­вернуты на 180 градусов, и сам доблестный командир Корниловской батареи, Георгиевский кавалер полковник Бялковский, Николай Петрович, преследовал огнем отступающие красные полчища, не жалея вражеских снарядов, посылая их в спину «драпающего» врага. Уже совсем светало. Весеннее солнце показалось на горизонте, холодная утренняя роса искри­лась на светлой траве, отражая косые лучи солнца. Впереди шла трескотня пулеметов и беспорядочный ружейный огонь, неся смерть и сокрушение отступающим красным частям, в большинстве случаев состоявшим из оплота красной армии — латышей.

Наш 3-й батальон 1-го Корниловского полка шел медленно и уве­ренно в направлении молчавшей батареи. Первые ряды пулеметной ко­манды наткнулись на искусственные заграждения из мешков с землей и декоративные прикрытия из зеленых ветвей, стоящие около орудий и зарядных ящиков. Чины команды осматривали детали убежищ и глубоко врезанных в землю землянок, ища подходящего оружия для своего ре­зерва. В земляных углублениях стояли тяжелые артиллерийские ящики со снарядами и много нераспечатанных патронных ящиков в белой де­ревянной обшивке. Пробуя поднимать ящики, я сразу обнаружил раз­ницу в весе одинаково сделанных и немедленно вскрыл более легкие. Ка­кова же была наша радость, когда, срывая крышки, мы обнаружили сло­женные рядами куски прекрасного белого сала, пересыпанного солью. Ве­роятно никто из нас более года не только не пробовал, но даже и не видел маленького куска сала, питаясь каждый день, в обед и вечером, кер­ченской «камсой». От такого счастья была на время забыта боевая об­становка и, разбивая ящики с салом, мы набивали им наши походные сумки и снабжали им всех подходивших. Сало успевало исчезать не толь­ко в сумках, но и во рту уже достаточно проголодавшихся в походе бой­цов. Наша остановка продолжалась недолго. О неожиданном кормовом подкреплении было немедленно сообщено хозяйственной части батальона, и мы быстрым шагом покатились вперед, за волнами рассыпного строя идущих впереди нас батальонов. Нашей целью было как можно скорей оттеснить и рассеять сброшенные с первой оборонительной линии силы красных, уничтожить их боеспособность и помочь своим фланговым дви­жением соседней, Марковской дивизии, геройски дерущейся с сильной пехотой и артиллерией красных на хорошо устроенных позициях. Гул артиллерийской канонады доносился до глубокой ночи. Сомкнув бата­льоны, пехота пропустила кавалерийские и казачьи части, посланные вдо­гонку отступающему врагу, и снова замаршировала по степным просторам Северной Таврии, захватывая и увеличивая плацдарм будущих боев с красными — Троцким, Буденным, Жлобой, Дыбенко и другими, захлеб­нувшимися в крови «углубления революции». Нашим Белым Вождям не было суждено выполнить задачу освобождения родной земли от интер­национальной нечисти. Несмотря на геройство и доблесть лучших сынов России, Армия генерала Врангеля через семь месяцев неравной борьбы с хорошо вооруженными полчищами латышей, китайцев, военнопленных немцев и мадьяр снова перешла в Крым через Перекоп, чтобы отплыть затем к чужим берегам и не оставить своих защитников на мучения и позорную смерть. 1-го Корниловского Ударного полка, 3-го батальона полковника Злуницына поручик Бердник, Михаил Юрьевич.

* * *

С чувством глубокой признательности я помешаю вышеприведенную статью поручика Бердника с описанием деталей доблести нашего прославленного 1-го Корниловского Ударного полка, где и я имел честь долгое время служить в борьбе за честь России. Полковник Левитов.

26 мая ст. ст. 1920 г. 2-й Корниловский Ударный полк получил при­казание продвинуться в хутор Спендиаровка, куда полк прибыл в 13 ча­сов и сменил на позиции 3-й Марковский полк. Офицерский батальон расположился западнее полка. Со стороны противника, на высоте, что южнее с. Чаплинка, были видны наблюдательные посты красных. 1-й полк расположился по дороге на Чаплинку, куда подходят резервы крас­ных. Ночь прошла спокойно.

27 мая. Получен приказ овладеть Чаплинкой. Около 6 часов 2-й Корниловский Ударный полк сосредоточивается в хуторе Спендиаровка. В 9 часов был сделан налет на Чаплинку аэропланов, сбросивших бомбы на противника. Разведка выяснила, что противник занимает южную окраину Чаплинки, западнее большой дороги. Кроме пулеметов и двух батарей, из них одна тяжелая, у противника имелось четыре бронеавто­мобиля. В 12 часов 2-й полк с 5-й и 6-й легкими и 8-й 6-дюймовой ба­тареями выступил на Чаплинку. За правым флангом полка следовал ди­визионный резерв, — 3-й Корниловский Ударный полк с двумя легкими и одной тяжелой батареями. Левее 2-го полка, на село Преображенка дви­гался 1-й Корниловский Ударный полк. По выходе 2-го полка на высоту, что южнее Чаплинки, к востоку показалась конница генерала Морозова, идущая на Каховку. При развертывании 2-го полка противник открыл сильный огонь. День был очень жаркий, чувствовалась усталость, но около 14 часов лихой атакой красные были выбиты из Чаплинки. После этого 3-й полк через Чаплинку идет на село Преображенка (северо-западнее Чаплинки). После занятия нашими полками села 2-й полк занимает для ночлега хутора Анциферова, на север от Чаплинки.

28 мая. Корниловской Ударной дивизии приказано взять Каховку. 2-й Корниловский Ударный полк в 10 часов идет на хутор Балтазаров, на север, противник конницей на большом расстоянии обтекает его с обоих флангов, но от обстрела нашей артиллерией отскакивает, сосре­доточиваясь к востоку, против конницы генерала Морозова.

На участке 1-го полка конница тоже отступает. С подходом аван­гарда 2-го полка к хутору Балтазаров временно командующий полком подполковник Левитов и командир артиллерийского дивизиона полковник Роппонет поспешили выехать на доминирующую над местностью очень высокую могилу, оставшуюся с татарских времен. Не успела группа до­браться до вершины, как в ее центре грянул разрыв снаряда. Красные должно быть заранее пристрелялись и первым же снарядом накрыли нас. Все исчезло в дыму и пыли. Я, — подполковник Левитов, пришел в себя лежа на земле. Мой вороной конь сидел на задних, качал головой, а по­том и упал. Соображаю, что дело плохо, а потому собираю все свои силы и встаю. За мной лежит убитый конь моего ординарца, а сам ординарец сидит, как будто стараясь не упасть. Беру его за плечо и спрашиваю: «Лебеденко, что с тобой?» Бедняга откидывается назад и умирает. Бывший адъютант Махно, перешедший к нам где-то за Курском, он был трезв и честно служил России, заняв у меня беспокойное и опасное место ординарца, тоже убитого своего предшественника. Итак, предсказание старухи перед боем 25 мая за Перекопом теперь сбылось. Тогда Лебеденко упал вместе с конем, упал и мой вороной, а я соскочил с него на ноги, а теперь оба коня с Лебеденкой убиты, а меня Бог спас. Судьба!..

Не успели снести убитого с могилы, как к ее подножию ворвался красный броневик. Наши пулеметы и шедший около батальон, находясь от него в каких-нибудь 200 шагах, открыли по нему сосредоточенный огонь. Град пуль, по-видимому, произвел свое впечатление на красных. Их пулеметы давали недолет и только подняли перед нами гряды земли, даже не ранив никого. Наши бросились на ура, но он все же удрал. После этого Лебеденко похоронили в усадьбе одного хуторянина.

29 мая. Ночь прошла спокойно. Около 10 часов приехал командир корпуса генерал Кутепов. Генералу Морозову было приказано атаковать хутор Тельников, а 2-му Корниловскому Ударному полку содействовать атаке. Для этого полк в 12 часов перешел на хутор, что в 3 верстах се­веро-западнее Натальино, и открыл огонь во фланг в тыл противника, находившегося перед фронтом генерала Морозова. Для обеспечения своего левого фланга по большой дороге был пущен 2-й батальон полка с 6-й батареей, двумя пушками Гочкиса и двумя броневиками. В 17 часов 2-й полк, совместно с конницей генерала Морозова, атаковал красных в на­правлении западнее хутора Тельникова офицерским, 1-м и 3-м батальо­нами. Противник был отброшен на Малую Каховку. На ночлег полк рас­положился на хуторе Тельникова, что на большой дороге и севернее на 3 версты хутора Каменный Колодезь.

В полку за эти бои потери были незначительны. У красных в этом бою был убит командир 4-го кавалерийского полка и его ординарец.

Возвратился после болезни начальник Корниловской Ударной диви­зии полковник Скоблин. Полковник Пашкевич принял 2-й Корниловский Ударный полк, а подполковник Левитов вернулся на свое место помощ­ника командира полка по строевой части. На фронте против Корнилов­ской Ударной дивизии осталась латышская кавалерийская дивизия. За время нашего отсутствия на хуторе латыши испортили все колодцы, ко­торых было всего только три.

30 мая. Корниловская Ударная дивизия выступила в 9 часов для за­нятия М. Каховки. На линии хутора Терны встретили арьергарды против­ника, которые спешно отходили, часть — на Каховку, а часть — на северо-восток, вдоль Днепра. При занятии 2-м полком М. Каховки противник с правого берега обстреливал его пулеметным и артиллерийским огнем. 1-й и 3-й батальоны преследовали противника, отходившего на восток. Около села Любимовки настигли его и несколько лодок с комиссарами были пущены огнем ко дну. В 21 час батальоны присоединились к полку.

31 мая. Дневка, На фронте артиллерийская перестрелка.