Успехи ВСЮР к июню 1919
В то время, когда происходили бои за овладение Харьковом, 3-я Дроздовская батарея участвовала с пластунами в наступлении на Константиноград. Недалеко от станции Кегичевка, 14-го июня, красные пытались наступать, получив приказание от Троцкого во что бы то ни стало отбросить белых и занять Лозовую, но их попытка кончилась для них весьма плачевно. Они так бежали обратно, что на бегу бросали не только винтовки, но и шинели, сапоги, даже рубахи и фуражки, то есть все, что могло им мешать и, сев на подводы, покатили полной рысью. Наши же пластуны, также на подводах, преследовали удирающих красных и за день продвинулись больше чем на 35 верст. Все коммуны из имений бежали в самый последний момент. В некоторых хуторах все же успели расстрелять целиком всех членов семей владельцев. Вечером большевики пытались взорвать железнодорожный мост, длиною около 50 саженей, но пострадал только один пролет. Подступы к Константинограду защищали силы красных свыше 15-ти тысяч, а с нашей стороны наступало всего лишь до 2-х тысяч. 15-го июня наши части подошли к городу и были всего лишь в 5—6 верстах от. него. При своем бегстве возле Шахова красные, попав под пулеметный огонь, бросили 2 орудия и зарядный ящик с 168 снарядами, едва успев сесть на коней. Сейчас же из этих орудий был открыт огонь по большевикам. К 8-ми часам утра 15-го июня город Константиноград уже был в руках белых. Первыми в город вошли разведчики 3-й Дроздовской батареи. На вокзале были найдены одиннадцать трупов, расстрелянных накануне большевиками, заложников. Бежав из города, красные бросили еще одно орудие и зарядные ящики. Из Константинограда удалось поговорить по прямому проводу с Полтавой, занятой красными. Красные сильно ругались и пугали нас, говоря, что против нас пошлют курсантов и матросов, которые нам покажут, «где раки зимуют». Мы же им предложили быть поосторожнее со своими пушками, не бросать их так легко.
Население и здесь встретило своих освободителей очень радушно. Нередко раздавались такие фразы: «Наконец-то мы увидели свет», «Помоги вам Бог делать доброе дело», «Спасибо вам, что освободили нас» и т. д. Но что особенно было приятно услышать — это те заявления крестьян об их отношении к советской власти, на их порядки и бесконечные жалобы на коммуны.
В Харькове Дроздовские части простояли около двух недель и за это время шли усиленные занятия с новыми добровольцами. В конце второй недели стоянки в Харькове полковник Туркул с первым батальоном и батареей выступил на Золочев, где вели бой с красными стрелки Сводного полка. Второй батальон с Якутским полком выступил и повел бой под Богодуховым, а третий батальон под командой полковника Манштейна, наступая, вскоре занял Ахтырку. Так как помощь Сводно-стрелковому полку не потребовалась и в районе Золочена он справился сам, полковнику Туркулу было приказано с его отрядом двинуться в район Богодухова, где задержалось наступление Якутцев и второго батальона.
В этом районе бои шли в раине ст. Максимовка и для поддержки якутцев туда, прямо с Дроздовского бала по случаю занятия Харькова, были спешно отправлены также и броневики «Дроздовец» (бывший «Товарищ Артем») и «Кубанец», которые ночью прибыли на ст. Максимовка и немедленно вступили в бои с красными, сбившими Якутский полк, наступавший на город Богодухов.
Только что сформированные из харьковской молодежи, но недостаточно обученные и не обстрелянные Якутцы, не оказали достаточного сопротивления при контратаке красных и стали отступать. Броневики остановили наступление большевиков и удержали ст. Максимовку. Дня через два, когда с востока обозначилось наступление отряда полковника Туркула, Якутцы перешли в наступление. Броневики, вырвавшиеся далеко вперед, влетели в Богодухов, где были захвачены штаб и знамя красного полка, а потом по дороге на Ахтырку обоз большевиков. Огнем броневиков полностью уничтожен китайский батальон красных.
Во время пребывания Дроздовцев в Харькове жители и рабочие им рассказывали, что большевики постоянно путали рабочих, говоря им, что, если прийдут белые, то на всех фонарях города будут повешены рабочие. Оказалась же иного сорта картина. Фонари стоят, но нет на них повешенных, а рабочие стали говорить: «Вот Добровольческую армию видим, фонарные столбы тоже видим, но повешенных не видим». Нет и не могло быть тех карательных отрядов, которыми пугали рабочих красные и которые должны были прийти, по их заявлению, за строевыми частями вслед, из тыла армии. Про жизнь же при большевиках жители рассказывали много интересных моментов вроде того, например, что зимой дрова отпускались только со складов по рецепту врача и только для больных.
О боях в районе Богодухова имеются воспоминания в книге генерала Туркула, где он пишет, что по прибытии в район Богодухова он со своим батальоном и совместно с Якутцами и вторым батальоном своего полка вел весь день тяжелый бой.
«В самой темноте, мой первый батальон втянулся было в город. Тогда же, без выстрела, вошли в Богодухов и красные. Я, не желая принимать ночного боя, приказал батальону отходить на окраину. Батальон выступил и я с конными разведчиками поскакал за ним. Южная теплая ночь стала такой темной, просто ни зги. На Соборной площади строился какой-то отряд. Я подумал — Якутцы.
— Какой части? — окликнули нас.
Я почувствовал неладное. Мы проскакали площадь, придержали коней и теперь я окликнул.
В ответ из темноты снова тревожный оклик:
— Какого полка?
Тогда я ответил:
— Второго Офицерского стрелкового.
Заскрежетали винтовки. Отряд мгновенно опоясался огнем залпов и под залпами мы понеслись на окраину. Я потерял фуражку.
Ночью наши разведчики узнали, что в монастыре под Богодуховым заночевал матросский отряд. Я пошел туда с двумя ротами. Без выстрела, в гробовом молчании, мы окружили монастырь и ворвались. Мертвецки пьяные матросы спали во дворе, под воротами, валялись всюду. Спали все, даже часовые. Товарищи в ту ночь перепились и тут все мгновенно были нашими.
Только на другой день, к полудню, мы прочно взяли Богодухов и за ним селение — Корбины Иваны. Красные каждый день пытались нападать на нас. Мы их отгоняли контратакой. Дней шесть мы стояли в селе. В третьей, помнится, роте моего батальона командовал взводом молодой подпоручик, черноволосый, белозубый и веселый храбрец, офицер с превосходным самообладанием, распорядительный, за что и получил командование взводом в офицерской роте, где было много старших его по чину. Он, кажется, учился где-то за границей, и казался нам иностранцем. В Корбины к нему приехала его жена. У нас было решительно запрещено пускать жен, матерей или сестер в боевую часть. Поэтому ротный командир отправил прибывшую ко мне в штаб за разрешением остаться в селе. Я помню эту невысокую и смуглую женщину, ее матовые черные волосы. Она была очень молчалива, с той же ослепительной и прелестной улыбкой, как и у ее мужа. Впрочем, я ее видел только мельком. Я разрешил ей остаться в селе на два дня. Утром, после ее отъезда, был бой. Красных отбили легко, но тот подпоручик в бою был убит. Мы похоронили его с отданием воинских почестей и наш батюшка прочел над ним заупокойную молитву, а хор пропел ему «Вечную память».
Вскоре после того меня вызвали к командиру корпуса в Харьков. В Харькове, проходя по одной из улиц, я увидел еврейскую похоронную процессию. Шла большая толпа. Я остановился невольно: на крышке черного гроба алела дроздовская фуражка. За черным катафалком, в толпе, я узнал ту самую молодую женщину, которую видел мельком в батальонном штабе. С адъютантом я вошел в толпу провожающих. Вокруг меня стали шептаться: «Командир, его командир». Я узнал, что жена подпоручика, когда я был в отъезде, перевезла его прах в Хорьков. С провожатыми я вошел в синагогу. По дороге мне удалось вызвать Дроздовский оркестр, и теперь, уже не на православном, а на еврейском кладбище, с отданием воинских почестей, был погребен подпоручик нашей третьей роты. Его молодой жене, окаменевшей от горя, я молча пожал на прощание руку».
На всех фронтах Вооруженных Сил шли бои. Кавказская Добровольческая армия под командой генерала Врангеля в июне одержала большую победу. После ряда упорных боев красные у Царицына были разбиты и 17-го июня город был занят. Здесь в руки белых попала громадная добыча и одних пленных было свыше 20 000. Наши разъезды были отправлены на другую сторону реки Волги, чтобы установить связь с частями армии адмирала Колчака. В это же самое время доблестная конница генерала Врангеля вела преследование остатков, разбитой под Царицыным, красной армии, поспешно отступающих вдоль реки Волги в северном направлении.
Наши части, бывшие в Крыму, к 17-му июня окончательно очистили от красных Крым и наш левый фланг Добровольческой армии вскоре соединился с частями Крымского корпуса.
На среднем участке фронта доблестными частями Вооруженных Сил были заняты Балашов и Лиски, причем при взятии Балашова также была захвачена большая добыча, в числе которой было 70 орудий.
День 17-е июня еще тем знаменательный, что в этот день генерал Деникин издал приказ: «Вперед на Москву».