Разбор действий группы генерала Боровского, в которую входил Корниловский Ударный полк
Уничтожив южную группу красноармейцев, дивизия генерала Боровского двинулась на Тихорецкую и 1 июля, как было назначено генералом Деникиным, совместными действиями частей Армии весь Тихорецкий район был окружен. Корниловскому Ударному полку предстояло окружение станции с юга, перерезав линию железной дороги на Кавказскую. Судя по тому, что из трех взятых Армией бронепоездов два были брошены именно на этом направлении, значит красные предполагали сюда отступать большими силами, которые Корниловцы отбросили, заставив их бросить всю материальную часть. После ожесточенного боя, продолжавшегося до поздней ночи, большевики потерпели полное поражение. Оперативная сводка от 2 июля гласила: «Трофеи Армии громадны, — захвачено три бронепоезда, аэроплан, много орудий (50), большее число огнестрельных и других боевых припасов (в том числе бронебойные), много интендантского имущества».
Досадно, что о потерях в людях, наших и противника, ничего не говорится. Корниловский Ударный полк за рейд генерала Боровского в 115 верст до Ильинской за три дня и плюс верст двадцать для обхода Тихорецкой с юга, с пересечением железной дороги на Кавказскую, бил противника молниеносными атаками, времени для маневра не было, а отсюда лишние потери. Судя по прибывшим в Новочеркасск раненым, четверть состава полка выбыла из строя, то есть до 300 человек.
* * *
В следующей операции по овладению Екатеринодаром на долю Корниловского Ударного полка вместе с частями 2-й дивизии выпала предварительная задача: овладеть станцией Кавказская, железнодорожным узлом, соединяющим Екатеринодар, Ставрополь и Армавир.
С такой же быстротой, как в своем первом рейде, генерал Боровский совершил с боями переход в 60 верст и овладел Кавказской. Потери — 75 человек. Развивая успех, Корниловский Ударный полк двинулся на юг, к Армавиру, захватил станцию Гулькевичи, откуда круто повернул на запад и, переправившись на правый берег Кубани, занял станицу Григориполисскую и ночной атакой разбил красных у станицы Прочноокопской, расположенной на высоком берегу Кубани над самым городом Армавиром. 14 июля утром с налета был взят город Армавир (потери — 120 человек), но через несколько дней генерал Боровский был вынужден оттянуть Корниловцев снова к Кавказской
Продвигаясь к Екатеринодару вдоль железнодорожной линии, Корниловский Ударный полк дошел до станции Ладожская. Станция была обнесена глубокими окопами. Корниловцы ворвались в них с большими потерями, но и в окопах большевики продолжали отбиваться ручными гранатами. «Да кто же вы такие, черти?» кричали Корниловцы. «Мы — чертова сотня товарища Жлобы; а вы — кто?» «Мы — Корниловцы!» отвечали наши и бросились в атаку с криком «ура!». Потери — 75 человек.
На самой станции командир роты капитан Морозов узнал, что в 4 верстах от станции застрял бронепоезд красных. Гурьбой по полотну шли к нему Корниловцы. Рядом, по дороге тянулась артиллерия, пулеметные тачанки. В темноте вырисовывалась на рельсах черная громада. Раздался окрик: «Стой! Кто идет?» Ответ: «Корниловцы!» и в один миг, с криками «ура!», офицеры забросали бронепоезд ручными гранатами. 6 дальнобойных орудий и 20 пулеметов были добычей капитана Морозова.
В полковых записях — воспоминаниях Корниловцев — имя капитана Морозова почти всегда упоминается с эпитетом «доблестный». И действительно, капитан Морозов со своей ротой, а потом уже и с 3-им батальоном, часто решал участь боя. Он был одним из первых прибывших на формирование Корниловского Ударного полка. Но всем своим видом он меньше всего был похож на «вояку». Морозов был страшно застенчив, и румянец то и дело заливал его щеки. Товарищем капитан Морозов был беспримерным, его душа была пронизана благожелательством к своим офицерам и солдатам. В Каменноугольном районе Корниловскому Ударному полку было приказано совместно с 4-м пластунским батальоном овладеть станцией Енакиево и Веровским рудником. Кубанский батальон был необстрелян еще и на помощь ему, для руководства операцией, был послан капитан Морозов. После упорного боя Корниловский Ударный полк взял Енакиево, а Кубанский батальон не выдержал артиллерийского огня и залег перед рудником. Командир батальона был контужен в голову и эвакуирован в тыл. Со станции до кубанцев доносился ураганный огонь бронепоездов, бивших по Корниловцам. Капитан Морозов решил оказать помощь своему полку, поднял цепи кубанцев и уже увлек их за собой, но был тяжело ранен в голову и впоследствии был эвакуирован в Египет. По данным полковника Бояринцева, капитан Морозов по излечении от ранения вернулся в полк, в Северной Таврии, в 1920 году, и был снова тяжело ранен, отчего у него отнялись ноги. Во время эвакуации из Крыма полковник Бояринцев видел, когда его вместе с ранеными грузили на пароход в Феодосии, но капитан Морозов был погружен на другой корабль. Впоследствии его брат писал, что капитан Морозов был выгружен в Константинополе, где и скончался. Слава и вечный покой воистину доблестному Корниловцу, — верному сыну национальной России.
Непосредственного участия во взятии Екатеринодара Корниловцы не принимали, так как были переброшены в Ставропольский район, где большевики с трех сторон угрожали Ставрополю, освобожденному партизанским отрядом Шкуро еще 8 июня. Сразу по прибытии в Ставрополь Корниловскому и Партизанскому полкам пришлось прямо из вагонов вступить в бой. Рисуется картина: полковник рукой указывает направление выгружающимся и тут же падает с раздробленным черепом. Красные шли тремя группами. Наш 3-й взвод врезался в китайцев, молодой подпоручик Недодаев с размаха засадил свой штык в китайца саженного роста. Тот судорожно схватился обеими руками за винтовку. На расстоянии шага глядели друг на друга безумными глазами два человека и оба шатались. Недодаев пытался выдернуть винтовку и не мог. Подбежал другой китаец и в упор выстрелил в офицера. Оба врага рухнули на землю... Потери полка — 137 человек.
Бои за Кавказскую-Гулькевичи и Армавир дорого обошлись Корниловцам, несмотря на богатство захваченного вооружения и все прибывающее пополнение. Все это требовало времени для приведения в порядок и на обучение, но времени обстановка не давала, начинались кровопролитные бои за Ставрополь и его район. В течение целого месяца Корниловцы вели бои в этом районе, то спускаясь к юго-западу от города, то поднимаясь на север. Особенно упорные бои были у Сенгилеевки и Терновки,
Во время этих боев в Ставрополь приезжал генерал Деникин. Он вызвал к себе полковника Индейкина и благодарил Корниловский Ударный полк за его боевую службу. Тогда же генерал Деникин просил передать полку икону Иверской Божией Матери, преподнесенную Главнокомандующему Ставрополем. Потери при Сенгилеевке и Терновке — 230 человек.
К сентябрю 1918 года юго-западная часть Кубанской области и Черноморская губерния были очищены от большевиков. Красные войска пробивались на восток, к г. Армавиру, в районе которого их в конце концов сосредоточилось до 70-80 тысяч при 100 орудиях. Для того чтобы выйти в тыл Армавирской группе красных, генерал Деникин приказал 2-й дивизии генерала Боровского атаковать станицу Невинномысскую. Атака Корниловцев началась как раз в тот день, когда командующий красными войсками Северного Кавказа Сорокин отдал приказ группе Гайчинца, расположенной в Невинномысской, взять Ставрополь. Потери полка — 76 человек.
Оперативная сводка сообщила: «В полдень 2 сентября 1918 г. доблестные части генерала Боровского несмотря на чрезвычайное упорство и стойкость противника ворвались в станицу, и продолжая стремительное наступление, овладели ею и перекинули часть сил на левый берег Кубани. Громадные толпы противника в беспорядке бросились бежать к Армавиру. В момент атаки в Невинномысской находилось шесть большевистских штабов, в том числе и штаб Сорокина, который бежал верхом за Кубань...» Паника красных была так велика, что Корниловцы захватили не только обоз Сорокина, но и его оркестр.
Через несколько дней Корниловцам пришлось вновь брать Невинномысскую, так как красная конница Жлобы выбила из этой станицы оставленную там пластунскую бригаду. В этом бою на моих (пишущего эти строки) глазах был убит на площади станицы штабс-капитан Доманицкий, бывший моим отделенным в 3-ей офицерской роте, под командой которого мы в 1-м Кубанском походе, в бою под Кореновской 4 марта, ходили в атаку на бронепоезд около железнодорожного моста. Упал он, как подкошенный, и потом мне говорили, что пулевое ранение прямо в сердце было настолько незаметным, что его с трудом обнаружили. В его лице Корниловцы лишились верного и идейного последователя Генерала Корнилова. Потери полка — 60 человек.
Когда Корниловский Ударный полк вел бои за Невинномысскую, три его роты под командой полковника Молодкина (этот самый полковник Молодкин, который в станице Усть-Лабинской был освобожден полком из тюрьмы с группой офицеров в 1-м Кубанском походе) приняли участие в бою по овладению городом Армавиром. Эти три роты были сначала переброшены на подводах в станицу Убеженскую, расположенную на правом берегу Кубани, наискось против Армавира. Сильных боев тогда там не было. По утрам постреливал бронепоезд добровольцев. Днем обычно все было тихо, только из ближайших кустов бежавшие к красным казаки постреливали по своим виноградникам и баштанам из винтовок и пулеметов, чтобы «кадеты» не ходили туда, а один казак-богач стрелял даже из бомбомета. Казачки откармливали Корниловцев просто «на убой», часто свои кухни уезжали нетронутыми. Несколько раз Корниловцев вызывали в станицу Прочноокопскую с ее знаменитым фортом — старинным укреплением времен «кавказской линии», расположенным на мыску, выдающемся в реку против Армавира.
Рано утром 6 сентября подошли Дроздовцы и повели наступление на Армавир. Корниловцы тотчас же перешли мост через Кубань, быстро вошли в город и бегом пустились на окраину, где шел бой. Здесь отличилась 4-я рота, которая бросилась в штыки на бронеавтомобиль, расстреливавший Дроздовцев. Когда Армавир был взят и левый берег очищен от красных, Корниловские роты вернулись в Убеженскую. В этой станице Корниловцы были свидетелями того, как станичный сход творил суд и расправу над вернувшимися от большевиков казаками. Молодым казакам присудили по 25 нагаек, более взрослым по 50, а старикам, за то, что не нажили ума до седых волос, — по 75. Богатого казака, который от жадности защищал свой виноградник бомбометом, повесили.
Красная армия, окруженная добровольцами, решила перейти на правый берег Кубани и прорваться к Ставрополю. Начались жестокие бои. Большевики снова овладели Армавиром и форсировали реку южнее и севернее Невинномысской. С огромными потерями Корниловцам пришлось отходить на Ново-Екатериновку. Во время отхода 1-я офицерская рота имени Генерала Корнилова была в арьергарде полка. Противник преследовал нас не отрываясь, его кавалерия все время обходила наши фланги, пытаясь переходить в атаку, но наши пулеметы на тачанках успешно отбивали их. На одной из таких тачанок с пулеметом был поручик Сахаров, который в 1-м Кубанском походе, во время нашей атаки в Саратовских хуторах, ведшейся по личному приказанию Генерала Корнилова, уложил красноармейца, стрелявшего в меня в упор и тем, как я полагаю, спас меня. Теперь этот доблестный Корниловец погиб на наших глазах. Его тачанка почему-то сильно отстала от арьергарда и осталась в одиночестве. Этим воспользовалась красная кавалерия и атаковала тачанку. Пулемет, сделав несколько выстрелов, отказался работать, а винтовок у них не было. В пять минут их участь была решена, и они пали при исполнении ими священного долга прикрытия своего родного полка. Наши пулеметы с дальнего расстояния разогнали красную кавалерию, но контратаковать подходившую пехоту у нас не было сил. В бинокль никаких признаков жизни около тачанки обнаружено не было, перебиты были даже лошади. В Ново-Екатериновке полк недосчитался многих, потери были велики, только за этот бой мы потеряли убитыми и ранеными 133 человека.